Его имя вряд ли известно широкому кругу читателей "Родины". Притом что Николай Дмитриев мог стать хоть нобелевским лауреатом, хоть "человеком столетия". Помешали несокрушимые причины политического свойства - и свойств его удивительного характера.
Дуэль со "Стрелой"
В 1953 году в КБ-11 - такое название носил знаменитый Ядерный центр в Сарове - поступила электронно-вычислительная машина "Стрела".
Первая советская серийная ЭВМ.
Сегодня ее производительность кажется смешной: 2000 операций в секунду. Для сравнения: у нынешней стиральной машины компьютерный блок имеет скорость сто тысяч. Занимал электронный монстр 300 квадратных метров, потреблял 150 киловатт энергии. Но тогда "Стрела" казалось чудом. Первые советские ядерные заряды обсчитывались на арифмометрах. Долгий, нудный процесс. Десятки девушек в трехэтажном здании Саровского расчетного центра крутили ручки арифмометров "Феликс".
Электронная "Стрела" должна была вытеснить железного "Феликса".
Научный руководитель КБ-11 Юлий Борисович Харитон пришел к академику Андрею Николаевичу Колмогорову посоветоваться: как эффективно использовать машину? Тот ответил мгновенно: "Зачем вам электронно-вычислительные машины? У вас же есть Коля Дмитриев!"
Шутка, конечно. Но в ней была только доля шутки.
Провели соревнование между человеком и машиной. За пульт "Стрелы" сел Иван Дмитриевич Софронов, начальник математического отдела, за арифмометр "Феликс" - Дмитриев. Предложили одну задачу - кто быстрее?
Состязание закончилось вничью.
Собеседование у наркома
Коля Дмитриев родился 24 декабря 1924 года в Тобольске, куда на всякий случай был выслан его отец Александр Тодорович - по национальности болгарин, царский офицер, красноармеец в Гражданскую.
Дмитриев - вундеркинд. С трех лет читал, в семь решал трудные алгебраические и геометрические задачи, к десяти годам знал школьный курс физики. Увлекался классической литературой, штудировал пухлые тома фундаментальной "Всеобщей истории"...
Ранее по теме
Шестьдесят лет назад на Земле была взорвана первая атомная бомба
Знакомый отца послал в Народный комиссариат просвещения письмо о необыкновенном ребенке. Мальчика вызвали в Москву, специальная комиссия под председательством наркома просвещения Андрея Сергеевича Бубнова устроила Дмитриеву экзамен. А 1 ноября 1933 года в газете "За коммунистическое просвещение" появилась заметка "Явление, встречающееся раз в столетие. Девятилетний математик Коля Дмитриев". Профессор МГУ Иоасаф Чистяков писал: "У ребенка чрезвычайно большой объем знаний. Он обладает громадной способностью соображения. Несомненно, мы имеем дело с исключительной одаренностью. За свою сорокалетнюю деятельность я ничего подобного не видел. Приходилось встречаться с замечательными счетчиками, но, к счастью, он не является таким механическим счетчиком, он идет гораздо дальше. Такие явления встречаются раз в столетие. Этот ребенок типа Паскаля".
Но Блеза Паскаля знают миллионы, а кто сегодня слышал про Николая Александровича Дмитриева? Только люди, имеющие отношение к атомному проекту.
Семью Дмитриевых переводят в Москву. Дают приличную квартиру в доме номер 10 на Земляном валу, там жили авиатор Чкалов, детский поэт Маршак, пианист Ойстрах. Коля Дмитриев триумфально побеждает на всех математических олимпиадах, в которых участвует. В 1939 году он - 14летний пионер! - поступает на механико-математический факультет МГУ.
Война. Отец ушел в ополчение. Погиб под Москвой. Мать и сестры эвакуированы в Уфу.
Дмитриев остается в Москве, продолжает учиться в университете. Первые научные работы самородка высоко оценены математиками. Открываются блестящие перспективы в науке. Но...
Потенциальный человек столетия остался неизвестным. На то были несокрушимые причины. Судьбу Дмитриева круто увел от чистой математики август 1945 года - американские атомные бомбы взрываются над Хиросимой и Нагасаки.
Много позже Дмитриев скажет в интервью: "Я всегда интересовался политикой больше, чем следует, и всегда был склонен к либерализму. Я ожидал, что после войны будет широкая эволюция к социализму во всем мире, и переход Запада к атомному шантажу нанес болезненный удар моим иллюзиям. Я помню мысль, которую сформулировал для себя: вот дело, которому стоило бы отдать десять лет жизни или даже всю жизнь: создание советской атомной бомбы..."
Выбор "слойки"
В 1946 году Дмитриев - сотрудник теоретического отдела Института химической физики АН СССР. Отдел возглавлял Яков Борисович Зельдович - он подтягивал к ядерному проекту всех, кто мог быть полезным в разработке атомной бомбы. Разумеется, он не мог пропустить Дмитриева: в августе 1948 года молодого ученого переводят на атомный объект в Сарове.
Здесь уже сверкает созвездие имен - Харитон, Зельдович, Франк-Каменецкий, Леонтович, Сахаров... Академики, доктора наук...
А одним из ведущих в проекте стал 24-летний Дмитриев. Кандидат наук без должности.
В воспоминаниях о нем часто: искренний человек. Светлый. Достаточно с ним поговорить пару часов - и словно знаком с детских лет. В Дмитриеве был огромный запас энергии и жизнерадостности. Говорил веско, слушал чутко. Неожиданным поворотом мысли ставил в тупик. Никуда не торопился, а все успевал. Проницательный. Худой, тщедушный - и намека нет на авторитет. Но когда он - единственный на совещании, неважно где: у Курчатова, Харитона, - начинал говорить, наступала тишина. Замолкали Курчатов, Харитон, Зельдович. Даже министр Ванников! Потому что сказанное Колей прекращало дискуссию: он вроде как нехотя излагал решение - спорить больше не о чем.
Или неумолимо ставил крест на идее.
"Мы трепещем перед Колей, как перед высшим судией", - это Зельдович о Дмитриеве.
Его в шутку называли инопланетянином. И вполне серьезно - гением.
Дмитриев был и физик, и математик. И физики, и математики считали его своим. В математике его привлекала почти физическая осязаемость формул. А в физике он стремился подвести под процессы и явления изящный математический фундамент. У него были феноменальные аналитические способности, он решал любую задачу, которую ставил перед собой или которую ему предлагали. Поэтому он был правой рукой и справочником Зельдовича.
Теория ядерной бомбы была ясна. Но воплотить ее, что называется, в металле не удавалось. Прорабатывались разные варианты: "Труба" - ею занимался Зельдович и его группа, "Раствор" - идея и проект Флёрова, "Слойка" - идея Сахарова. Не будем углубляться в тонкости, что стоит за каждым названием. Скажу только одно: над вариантом "Труба" Зельдович и его группа бились почти 6 лет. Почти столько же над своим направлением - Флёров.
Дмитриев провел математические расчеты и представил вывод: "Труба" и "Раствор" бесперспективны.
Особая история со "Слойкой" Сахарова. Зельдович скептически отнесся к его идее, тем не менее дал задание Дмитриеву ее обсчитать. Тот сделал расчеты. Сказал: да, "Слойка" сработает. После этого во всю мощь развернулись работы по реализации идеи Сахарова.
Много позже Дмитриеву зададут вопрос: "Что вам наиболее дорого в жизни?" Он ответит: "Бомба! Более полезного, чем бомба, не было. Она сдерживала угрозу. Это самое важное для тех времен. И не только для тех..."
Полностью статью Николая Андреева можно прочитать тут.