Отсюда есть пошло применение в СССР последних достижений в области СВТ
на благо разнообразия сексуальной жизни простого советского человека!
Диссертация как ложе любви
Эта история не совсем про Институт языкознания – или, точнее, совсем не про Институт языкознания; это про Институт точной механики и вычислительной техники – ИТМиВТ (Академии наук СССР). Однако все, кто занимался компьютерной (хотя самого этого слова пока не было) и математической лингвистикой в нашем институте, часто туда ходили: там трудился Вячеслав Всеволодович Ива́нов, которого уволили из Московского университета (в связи с пастернаковским делом 1957-го года); Иванов организовывал в ИТМиВТ интересные семинары и научные доклады.
Директором ИТМиВТ был академик Сергей Лебедев, создатель первых советских мощных – для своего времени – компьютеров серии «БЭСМ» (‘Большая электронно-счётная машина’). Но для администрирования Лебедев совершенно не годился, и ему назначили в заместители бойкого бывшего военного связиста Ивана Сергеевича Мухина. Проблема была в том, что в институте такого ранга замдиректора должен был иметь научную степень, а у Вани Мухина ничего такого не было. Ну, раз надо, то диссертацию ему состряпали, но он был неспособен даже просто изложить её на защите… Тогда устроили совершенно секретный научный совет в какой-то совершенно секретной военно-научной организации, и там диссертация была совершенно секретно защищена.
После защиты совершенно секретная диссертация Мухина была сдана в совершенно секретное хранилище документов при ИТМиВТ. Диссертация представляла собой толстенную пачку – пару-тройку сотен – листов ватмана с чертежами каких-то узлов электронных машин... А хранилище являло из себя небольшую комнату, заставленную стеллажами, на которых хранились секретные документы. Они выдавались через крохотное окошко по запросам сотрудников, имеющих на это специальное (конечно, совершенно секретное) разрешение; в конце рабочего дня документы требовалось вернуть. Заведовали всем этим две разбитные дамы (из КГБ, разумеется). Заняты чем-либо они были только утром и ранним вечером – выдавая и принимая документы, а весь день им делать было нечего. И вот они надумали приводить к себе туда своих разнообразных кавалеров! (Ведь во всём СССР царил чудовищный жилищный кризис, а гостиницы были недоступны для рядовых граждан. Так что вопрос «Где????» стоял очень остро: см. раздел 9.) Всё бы ничего, если бы не отсутствие мебели: всего лишь две железные табуретки. Но голь на выдумки хитра, и дамы устроили себе любовные гнёздышки, расстелив на цементном полу во много слоёв чертежи, из которых состояла диссертация Мухина…
Диссертация была эксплуатируема так активно, что когда случайная инспекция застала жриц любви за исполнением и пресекла дальнейшие успехи на любовном фронте, диссертация была уже не в читабельном и даже не в сохранябельном состоянии. Её пришлось совершенно секретно сжечь во дворе института. В связи с её совершенной секретностью копий не имелось, так что труд Вани Мухина исчез насовсем… Он сам, однако, отнёсся к этому абсолютно философски. «Вот вы, учёные, – говорил он научным сотрудникам с добродушной усмешкой, – какой от всех ваших диссертаций толк для жизни? А моя-таки хорошо послужила». (И ведь правда!) Вообще он был человек не злой и охотно инструктировал редких счастливцев, отправляемых за границу, какие сорта сухой колбасы надо везти с собой, чтобы экономить валютные копейки для покупок.
Эта история которую рассказал Игорь Александрович Мельчук, ныне профессор Монреальского университета, почётный доктор Института языкознания РАН, многое объясняет в положении дел с печальной сохранностью документации на исторические машины в стенах легендарного ИТМиВТ.